Этапы освоения иноязычного слова

Л. П. Крысин

Предисловие «Грамоты.ру»

Леонид Петрович Крысин (род. 1935) – известный российский лингвист, доктор филологических наук, профессор, заведующий отделом современного русского языка Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН.

Окончил в 1958 году филологический факультет МГУ, в 1965 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Вопросы исторического изучения иноязычных заимствований» (научный руководитель – академик В. В. Виноградов; диссертация опубликована в виде книги: «Иноязычные слова в современном русском языке», 1968), в 1980 г. – докторскую диссертацию на тему «Социолингвистическое исследование вариантов современного русского литературного языка»). С 1983 по 1991 гг. – старший, затем ведущий научный сотрудник Института языкознания АН СССР, с 1991 по настоящее время – главный научный сотрудник Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН, с 1997 г. – зав. отделом современного русского языка и заместитель директора ИРЯ РАН.

Научные интересы Леонида Петровича: лексикология, семантика, стилистика, лексикография, социолингвистика. Его перу принадлежит более 250 работ, он автор «Толкового словаря иноязычных слов», в котором содержится свыше 25 000 слов и сочетаний, вошедших в русский язык главным образом в XVIII – начале XXI века.

Предлагаем вашему вниманию статью Л. П. Крысина «Этапы освоения иноязычного слова», опубликованную в журнале «Русский язык в школе » (№ 2, 1991). Какие этапы прохо-дит иноязычное слово, прежде чем стать своим, окончательно закрепиться в русском языке? Об этом – в интереснейшей статье Леонида Петровича Крысина.

В школьной программе и учебниках русского языка не предусмотрены специаль-ные уроки, на которых шла бы речь об иноязычном влиянии на наш словарь. Между тем вопрос о заимствованных сло-вах не так прост. Учащийся сталкива-ется с незнакомыми ему иноязычными терминами в газетах, телепередачах, в речи взрослых: что такое консенсус? что значит ратифицировать договор или денонсировать его? как понимать слова бартер, ноу хау, пресс-релиз и многие другие, появившиеся совсем недавно?1 И как относиться ко всем этим новшествам - как к неизбежному злу, как к естественному результату взаи-модействия языков или же все это - мусор, от которого необходимо очищать русскую речь?

Чаще всего в печати, в выступлениях писателей и педагогов звучат призывы имен-но к очищению языка от иностранных слов. В заимствовании многим видится умаление собственных, внутренних ресурсов языка, а иногда иноязычное слово воспринимается как символ чуждого идеоло-гического влияния.

Спору нет: излишнее засорение речи иноязычными словами портит ее, делает непонятной, «тарабарской», и человек, не равнодушный к качествам родного языка, конечно, не станет без нужды употреблять иноземные лексические элементы. Именно - без нужды . А когда нужда есть? Как обойтись без «чужих» слов во фразах: Я слушаю радио; Включи телевизор; Пойдем в кино; Ехали в такси; Мой брат - геолог?

Надо ли непременно всегда подыскивать исконно русское слово вместо иностранного и говорить, например, мокроступы вместо калоши, топталище вместо тротуар, ячество вместо эгоизм - как в свое время предлагали такие видные деятели русской культуры, как А. С. Шишков и В. И. Даль?

Ответ на эти вопросы очевиден: не надо иноязычными словами злоупотреблять, но вряд ли можно отказаться от них совсем.

Когда об иноязычных словах говорят толь-ко тоном приговора - либо обвинительного, либо оправдательного, то упускают из виду критерии объективной оценки процесса иноязычного заимствования. А такие крите-рии нельзя найти без внимательного и непредвзятого исследования этого про-цесса: лишь изучив все его стороны и осо-бенности, мы можем придать нашим оцен-кам (того или иного иностранного слова или же процесса заимствования в целом) необходимую доказательную силу и убеди-тельность.

Исследование контактов между языками неизбежно приводит нас к заключению, что заимствование слов - естественный и необ-ходимый результат подобных контактов. Это один из каналов пополнения лексики новыми словами (наряду с созданием их на основе внутренних словообразовательных - корне-вых и аффиксальных - ресурсов языка и посредством семантических изменений).

Как же проникает иностранное слово в язык? Как укрепляется в нем? Что спо-собствует или, напротив, препятствует его вхождению в речевой o6орот? Ответы на эти и подобные вопросы давно интересуют лингвистов и составили не один том спе-циальных исследований. В данной статье мы рассмотрим лишь то, какие этапы прохо-дит иноязычный элемент на пути его укоренения в языке.

1. Начальный этап - употребление ино-язычного слова в тексте в его исконной орфографической (а в устной речи - фоне-тической) и грамматической форме, без транслитерации и транскрипции, в качестве своеобразного вкрапления. Например, в произведениях А. С. Пушкина мы встречаем такие случаи вкраплений:

Пред ним roast - beef окровавленный
И трюфли2 , роскошь юных лет.
(«Евгений Онегин»);

[Онегину]
Друзья и дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef - steaks и страсбургский пирог
Шампанской обливать бутылкой
И сыпать острые слова,
Когда болела голова...
(там же);

В Петрополь едет он теперь
С запасом фраков и жилетов,
Шляп, вееров, плащей, корсетов,
Булавок, запонок, лорнетов,
Цветных платков, чулков à jour ,
С ужасной книжкою Гизота,
С тетрадью злых карикатур...
(«Граф Нулин»).

Roast - beef и beef - steaks - это прототипы нынешних слов ростбиф и бифштекс, а чулки (кстати, во времена Пушкина можно было говорит и писать «чулков», а совре-менная норма рекомендует только форму чулок) à jour давно превратились в чулки ажурные. Ср. также:

Никто не плакал; слезы были бы - une affectation. Графиня так была стара, что смерть ее никого не могла поразить... («Пиковая дама»).

Здесь une affectation - «неестествен-ность, притворство»; ср. современное аффек-тация, которое в словарях определяется как «неестественная, обычно показная воз-бужденность в поведении, в речи» («Сло-варь русского языка» С. И. Ожегова).

Вставляя в текст незнакомое русскому читателю слово, да еще в иноязычном обличье, автор может сопроводить такое слово пояснением, касающимся его смысла и употребления. Например:

Никто б не мог ее прекрасной
Назвать, но с головы до ног
Никто бы в ней найти не мог
Того, что модой самовластной
В высоком лондонском кругу
Зовется vulgar (He могу...
Люблю я очень это слово,
Но не могу перевести;
Оно у нас покамест ново
И вряд ли быть ему в чести...)
(«Евгений Онегин»).

Прогноз Пушкина («...вряд ли быть ему в чести») не оправдался: это слово вошло в русский язык в виде прилагатель-ного вульгарный

Разумеется, далеко не всякое иноязыч-ное слово, употребленное в качестве вкра-пления в текст (даже если этот текст принадлежит большому мастеру), с тече-нием времени осваивается языком. Многие писатели, общественные деятели, дипло-маты, ученые прошлого, хорошо зная евро-пейские языки - французский, английский, немецкий, итальянский (плюс к этому латынь и древнегреческий, основательно изучавшиеся в гимназиях и лицеях), свободно обращались к иноязычному лек-сическому материалу. Перелистайте, напри-мер, страницы сочинений А. И. Герцена и И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого, исторических трудов В. О. Ключевского и воспоминаний знаме-нитого юриста А. Ф. Кони - вы сразу же обратите внимание на отдельные слова и целые выражения, взятые из других языков. Например, у Герцена в «Письмах об изуче-нии природы»: divide et impera (лат.: разделяй и властвуй) , contradictio in adjecto (лат.: противоречие в определении, внутреннее противоречие), c " est le mot de l"énigme всей философии (франц.: это слово - разгадка всей философии), esprit de conduite (франц.: линия поведения) и т. п.; у Тургенева в «Отцах и детях»: евро-пейское " shake hands " (англ.: рукопожа-тие), библиотека renaissance (франц.: в стиле эпохи Возрождения), bien public (франц.: общественное благо), живопись al fresco (итал.: настенная), suum cuique (лат.: каждому - свое).

Конечно, это не всегда означает, что авторы не могли найти подходящих слов в родном языке, что иноязычное слово точнее передавало определенный смысл3 , - скорее, это свидетельствовало о хорошем знакомстве пишущего с иным языком и иной культурой, об отсутствии своеобраз-ного порога, превращающего иную культуру и иной язык в чужие и даже чуждые. В диалогах же и вообще в речи персонажей иноязычные вкрапления служат характеристикой изображаемого лица, его языковых привычек, уровня культуры и т. п.

2. Второй этап освоения иноязычного слова - приспособление его к системе заимствующего языка: транслитерация или транскрипция (roast - beef превращается в ростбиф, affectation - в аффектацию и т. д.), отнесение к определенной части речи, с соответствующим морфологическим и (иногда) словообразовательным оформле-нием: ростбиф, бифштекс - существитель-ные мужского рода, аффектация - сущест-вительное женского рода (причем употреб-ляющееся преимущественно в ед. числе); à jour , vulgar оформились как прилагательные ажур-н-ый, вульгар-н-ый, с использованием суффикса прилагательных -н -, и т. п. Даже когда слово не вполне освоено грамматической системой языка (напри-мер, существительное не склоняется, а при-лагательное еще и не изменяется по родам: депо, шимпанзе; хаки, плиссе), при своем употреблении в составе предложения оно подчиняется синтаксическим нормам заимствующего языка: Построили новое депо (т. е. слово депо - среднего рода, ведущее себя как неодушевленное существитель-ное; ср.: Начали новое дело) , взрослый шим-панзе, Поймали еще одного шимпанзе (т. е. слово шимпанзе - мужского рода, ве-дущее себя синтаксически по типу одушев-ленных существительных; ср.: Поймали взрослого медведя), рубашка хаки, юбка плиссе (иноязычные слова употребляются в качестве несогласованных определений к существительным; ср.: белая рубашка, короткая юбка).

Теряя внешние признаки иноязычности (и, с другой стороны, приобретая новые для себя свойства, «навязываемые» системой воспринимающего языка), слово начи-нает употребляться не как вкрапление, а как более или менее органичный элемент русского текста. Однако факты говорят о том, что написать иноязычное слово рус-скими буквами и начать изменять его по образцу исконных слов - необходимое, но не-достаточное условие вхождения иноязыч-ного элемента в русский язык, освоения его говорящими. Слово может так и остаться индивидуальным, авторским нововведением и не перейти в общее употребление. Ср. у Герцена:

Яков Бём... имел мужество принимать кон секвенции [т. е. выводы, следствия - от лат. consequens, consequentis ], страшные для боязливой совести того века. («Письма об изучении природы»).

Иногда же слово хоть и осваивается, но не в том или не совсем в том значении, в каком оно употреблялось в начале своего появления в языке. Таково, например, слово пальто. Сейчас оно обозначает верхнюю одежду; одежду «для улицы» (ср. словосо-четания осеннее пальто, зимнее пальто) , а в середине XIX в. оно употреблялось в зна-чении «сюртук», что ближе к французскому оригиналу (paletot ); ср.:

[Галахов] приехал на званый вечер; все были во фраках... Галахова не звали или он забыл, но он явился в пальто; посидел, взял свечу, за-курил сигару, говорил, никак не замечая ни гостей, ни костюмов. (Герцен).

Из контекста ясно, что Галахов явился, конечно же, не в той «уличной» одежде, которая сейчас обозначается словом пальто, а одетым не так, как этого требовал светский этикет: не во фраке.

Будучи вполне освоенным фонетической и грамматической системами языка, имея определенное значение, иноязычное слово, тем не менее, может восприниматься говорящими как чужое или, во всяком случае, не вполне привычное для русского языко-вого сознания. Об этом свидетельствуют, в частности, разного рода сигналы, сопро-вождающие употребление иноязычного сло-ва в тексте: кавычки, оговорки и коммента-рии типа как сейчас принято выражаться, говоря профессиональным языком и т. п. (В устной речи такое слово нередко выделяется еще и интонационно.) Ср.:

Послезавтра в дворянском собрании боль-шой бал. Советую съездить: здесь не без краса-виц. Ну, и всю нашу интеллигенцию вы увидите. Мой знакомый, как человек, некогда обучав-шийся в университете, любил употреблять выра-жения ученые. (Тургенев)4 ; Поехали за фельд-шером, чтобы он шел как можно скорее подать какую-нибудь помошь или, как нынче кра-сиво говорят, констатировать смерть. (Лес-ков).

А вот как эмоционально комментирует слово эвакуация и обозначаемое им дей-ствие А. Н. Толстой:

- Эвакуация! Эвакуация!.. - донесся до Семена Ивановича дикий ропот голосов с перекрестка...

Выдумали же люди такое отвратительное слово - «эвакуация»: Скажи - отъезд, переселение или временная, всеобщая перемена жительства, - никто бы не стал, вылупив луковицами глаза, ухватив узлы и чемоданы, скакать без памяти на подводах и извозчиках в одесский порт, как будто сзади за ним гонятся львы.

«Эвакуация» в переводе на русский язык значит - «спасайся, кто может». Но если вы - я говорю для примера - остановитесь на людном перекрестке и закричите во все горло: спасайся, кто может! - вас же и побьют в худшем случае.

А вот - не шепните даже, прошевелите одними губами магическое ибикусово слово: «эвакуация», - ай, ай, ай!.. Почтенный прохожий уже побелел и дико озирается, другой врос столбом, будто нос к носу столкнулся с привидением. Третий ухватил четвертого:

- Что такое? Бежать? Опять?

- Отстаньте. Ничего не знаю.

- Куда же теперь? В море?

И пошло магнитными волнами проклятое слово по городу. Эва-ку-ация - в трех этих слогах больше вложено переживаний, чем в любой из трагедий Шекспира... («Похождения Невзорова, или Ибикус»).

3 . Когда носители языка перестают ощущать непривычность иноязычного слова, оно теряет сопроводительные сигналы и ком-ментарии и начинает употребляться «на равных» с другими словарными единицами родного языка. Однако в этом употреблении могут сохраняться жанрово-стилистические, ситуативные и социальные особен-ности: слово, например, оказывается более употребительным в одних стилистических условиях и почти не встречается в других, тяготеет к определенным типам коммуни-кативных ситуаций, характеризует речевую практику лишь некоторых социальных групп и т. д.

Так, например, термины аутентичный, де нонсировать, ратификация и под. обычны для дипломатических документов и сравнительно редко встречаются в иных контек-стах. Оборот пролонгировать договор (на рукопись, книгу и т. д.) (от франц. prolonger «продолжать, удлинять») работник изда-тельства может употребить в служебном разговоре, но при общении с людьми, не принадлежащими к данному профессиональному кругу, он заменит это специальное выражение более понятным продлить договор. Сравнительно недавно заимствованное русским языком из английского уик-энд («конец недели; отдых в конце недели») распространено преимущественно в речи гуманитарной интеллигенции (это не означает, что оно неизвестно представителям других социальных слоев и групп, но там оно используется менее активно).

Интересно, что те или иные узуально-стилистические или социальные ограничения в употреблении иноязычного слова отра-жаются на характере и степени его освоения в воспринимающем языке. Так, имеющие узкую сферу употребления книж-ные или специальные слова и термины со-храняют иноязычные черты в течение более длительного времени, чем слова неспециаль-ные, употребляющиеся более широко и часто. Это касается прежде всего фонети-ческих особенностей слов и их словообразо-вательной активности. Ср., с одной стороны, слова типа болеро, консоме, несесер, которые произносятся с сохранением [о] неударного: леро , [ко]нсоме , с твердым согласным перед <е>: консо[мэ ], [нэсэсэ р] и не имеют словообразовательных произ-водных, и, с другой, слова типа боксер, депо, секрет, произношение которых согла-суется с произношением русских слов: [ба]ксёр, [д"иэ ]по , [с"иэ кр"е т] - и которые имеют словообразовательные дериваты: бок-серский, деповский, секретный, секретик, секретничать.

4. Адаптация иноязычного слова в рус-ском языке может проходить еще один этап - утраты жанрово-стилистических, ситуативных и социальных особенностей. Это происходит далеко не всегда: многие иноязычные элементы являются специальными терминами и в качестве таковых сохраняют достаточно узкую сферу употребления; кро-ме того, слова, взятые из других языков, могут оставаться приметами словоупотреб-ления определенной социальной среды: ср. многочисленные англицизмы в современном студенческом жаргоне - типа френд (друг), герла (девушка), шузы (ботинки, обувь вообще) и т. п.

И все же преодоление ситуативно-стили-стических и социальных ограничений явля-ется одной из характерных тенденций в про-цессе освоения иноязычных заимствований. «...Слово, уже акклиматизировавшееся в од-ной социальной среде, переходит в более широкий круг, причем обычно теряет или видоизменяет свой специальный характер, а нередко, кроме того, под влиянием собы-тий, еще окрашивается и эмоционально», - писал в 1923 г. известный русский языковед С. О. Карцевский5 .

На этапе выхода иноязычного слова за рамки специальной сферы или какой-либо социальной среды окончательно формируется его семантика. Разумеется, и на предшествующих этапах оно употребляется, как правило, в достаточно определенном смысле, однако еще возможны последовательные во времени смещения в значении (как в при-веденном выше слове пальто), колебания и варианты в его осмыслении (так было, на-пример, в начале употребления англицизма бульдозер: этим словом называли то нож, которым эта машина ровняет землю, то саму машину с таким ножом) и т. п.

Стабилизация значения - один из факторов, определяющих судьбу заимствования в языке. Важный компонент этого процесса - семантическая дифференциация ис-конных и заимствованных слов, близких по смыслу и употреблению. Ср., например, различия в значениях слов шофер и води-тель, тотальный и всеобщий, импортный и заграничный и др. Эти различия наиболее наглядно проявляются в сочетаемости каж-дого из слов с другими лексическими еди-ницами: шофер, водитель автомобиля, ав-тобуса, такси, но только водитель троллей-буса (не *шофер троллейбуса); тотальная война, но, по-видимому, не всеобщая война; всеобщее избирательное право, но не *тотальное избирательное право, хотя равно возможны тотальная мобилизация и всеобщая мобилизация 6 ; импортный костюм, за-граничный паспорт, но не *импортный пас-порт.

Стабилизация семантики происходит как в словах, ситуативно-стилистически или со-циально ограниченных по своему употреб-лению, так и в общеупотребительных. При снятии ограничений, при переходе слова в общий речевой обиход могут происходить семантические изменения, обусловленные расширением его связей с другими словами. Это можно видеть на примере специальных терминов, выходящих за пределы чисто профессионального употребления. Ср., например, такие метафорические по своей природе обороты, как идейный вакуум, ин-фляция слов, орбита славы, вирус равно-душия и т. п., употребительные в языке современной публицистики7 .

Если термин используется в составе мета-форических словосочетаний достаточно ре-гулярно, то у него может появиться переносное значение, фиксируемое словарями. Так произошло, например, с термином орби-та (от лат. orbita «колея, дорога»). В современных толковых словарях у этого слова помимо специального значения отме-чается и переносное: «сфера действия, дея-тельности» (см., например, «Словарь русского языка» С. И. Ожегова: 21-е изд.- М., 1989).

5. Регистрация иноязычного слова в тол-ковом словаре - завершающий уэтап его освоения: ведь подавляющее большинство словарей являются нормативными, их слов-ник состоит из наиболее регулярно употреб-ляющихся, укоренившихся в языке лекси-ческих средств. Поэтому факт фиксации сло-ва в толковом словаре сам по себе знамена-телен: он указывает на то, что слово при-знаётся принадлежащим лексико-семантической системе данного языка.

К описанию иноязычного слова в толко-вом, а также в других типах словарей предъявляются определенные требования. Это диктуется тем, что иноязычные слова нередко вызывают известные трудности у носителей языка: как слово пишется и про-износится? какие грамматические формы имеет? что в точности значит? откуда оно к нам пришло? Для того чтобы дать ответы на все подобные вопросы, необходимо осу-ществить комплексное лексикографиче-ское описание иноязычного слова. Однако это уже другая тема, заслуживающая само-стоятельного обсуждения8 .

1 Недаром уже двумя изданиями (1983 и 1988 гг.) вышел специально адресованный уча-щимся «Школьный словарь иностранных слов», в котором собраны наиболее употребительные и часто встречающиеся (в речи, в печати) ино-язычные слова.

2 Это слово употреблено А. С. Пушкиным по норме XIX в.; в современном литературном язы-ке е в финальной части слова при его изменении по падежам и числам сохраняется: трю фель - трю феля, трю фели (и трюфеля ), трюфеле й и т. д. (см.: Орфоэпический словарь русского языка. - М., 1983 и последующие издания).

3 Хотя и такие случаи встречаются: например, И. А. Гончаров, оценивая картину Гвидо Рени «Христос», писал: «В Христе Гвидо Рени яв-ляется одна черта во взоре, обращенном к не-бу, - это сила страдания и того, для чего нет русского слова, résignation » (франц. résignation - «смирение, покорность судьбе»).

4 Слово интеллигенция в прошлом веке вообще довольно часто служило объектом иронических или критических высказываний. Но, споря о сло-ве, нередко имели в виду само понятие. Напри-мер, сто с лишним лет назад «Пермские епар-хиальные ведомости» напечатали такую резолюцию: «Объявить через «Епархиальные ведо-мости», чтобы пермское духовенство в официаль-ных бумагах не употребляло слов: интеллигент, интеллигентный... Эти слова характеризуют людей, живущих одним только разумом, но не за-ботящихся иметь Бога в разуме. А такие люди не могут быть истинными членами православной церкви» (Цит. по кн.: Боровой Л. Путь слова. - М., 1963 - С. 316-317).

5 Карцевский С. О. Язык, война и револю-ция. - Берлин, 1923. - С. 14.

6 Впрочем, здесь есть некое тонкое различие: по отношению к нашей действительности мы говорим всеобщая мобилизация (но никак не то- тальная!), по отношению к другим странам - и всеобщая, и тотальная.

7 Примеры взяты из книги: Русский язык и советское общество. Лексика. - М., 1968. - С. 177. Кстати говоря, расширение сферы употребления специального термина и особенно использование его публицистами нередко делает этот термин «модным»: это произошло, напри-мер, на наших глазах с дипломатическим тер-мином консенсус, который начинает применяться не только к ситуациям парламентской борьбы, но и к разного рода бытовым компромиссам и соглашениям (юмористы уже призывают к консенсусу между покупателем и продавцом, жильцами дома и жэком и т. д.).

8 Некоторые принципы лексикографического представления заимствованной лексики обсуждаются в моей статье «Лексикографическое описание иноязычного слова», вместе с образца-ми словарных статей помещенной в сборнике «Анализ текста. Лексика и лексикография» (М., 1989. - С. 87-96).

Леонид петрович крысин. Крысин, леонид петрович Л п крысин заимствования

Л.П. Крысин

О ПЕРСПЕКТИВАХ СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ В РУСИСТИКЕ

(Русистика. - Берлин, 1992, № 2. - С. 96-106)

Вопреки известному тезису У. Лабова о единстве социолингвистики (Лабов, 1976),в этой сравнительно молодой языковедческой дисциплине отчетливо выделяются национальноориентированные направления исследований. Это обстоятельство связано с тем,что в каждой стране и, более узко, в каждой этно-социальной общности складываютсясвоеобразные условия функционирования языка (или языков), и на первый план выдвигаютсятакие проблемы, которые актуальны для данной национальной общности (или многонациональной,но характеризующейся единством социально-экономической и политической жизни).Естественно, что социолингвисты, либо принадлежащие к этой области, либо изучающиеее "извне", акцентируют свое исследовательское внимание именно наэтих актуальных проблемах, оставляя в тени другие.Примеры такого состояния социолингвистики многочисленны. Так, в США интенсивноизучаются вопросы, связанные с Black English, его соотношением со стандартнымAmerican English, обучением негритянских детей литературным формам языка, атакже процессы языковой интеграции выходцев из Мексики, Пуэрто-Рико и другихнеанглоязычных регионов. В Германии и Франции в последние десятилетия обострилсявопрос о рабочих-иммигрантах, в частности, об их языковой адаптации, и этомупосвящены многие исследования немецких и французских социолингвистов (см. обэтом в работах У. Лабова, Р. Фейсолда, Дж. Фишмана, Дж. Гамперца, Д. Хаймса,Н. Диттмара, У. Аммона и др.; см. также содержательный обзор проблем, связанныхс национально-языковыми меньшинствами в странах Западной Европы, - в Lüdi1990).В большинстве стран Африки на первом плане по значимости стоят вопросы языковогостроительства: выбор языка или диалекта, который мог бы претендовать на статусгосударственного языка (или языка межнационального общения), разработка письменностей,функциональное и ситуативное соотношение разных языков и диалектов и т.п. (см.об этом Виноградов, Коваль, Порхомовский 1984).Похожая картина - в отечественной социолингвистике. Многочисленные работы20-х годов, посвященные языковым изменениям после революции 1917 года, имеличетко ориентированный "русистский" уклон, так как именно в русскомязыке происходили наиболее характерные и при этом социально обусловленные перемены(см. работы Е.Д. Поливанова, А.М. Селищева, Г.О. Винокура и др.).К концу 30-х годов интерес к социолингвистической проблематике в русском языкознанииугасает, а наметившееся в конце 50-х - начале 60-х годов возобновление этогоинтереса сопровождается несколько иной ориентацией социолингвистических исследований:в центр внимания выдвигаются процессы двуязычия и многоязычия как весьма характерныедля такого многонационального государства, как СССР. При этом начинает преобладатьтак наз. макросоциолингвистика, то есть изучение больших социальных общностей,обслуживаемых одним или несколькими языками, а языковые и коммуникативные процессы,происходящие в "микрообщностях" (семье, игровых и производственныхгруппах и т.п.), почти не исследуются.В рамках макроподхода русский язык изучается главным образом как средствомежнационального общения, но несмотря на большое число работ, посвященных этойего функции (обзор их см. в Бахнян, 1984), многие вопросы существования русскогоязыка в иноязычном окружении остаются актуальными и недостаточно исследованными(в частности, вопросы, связанные с характером варьирования языковых средств,обусловленного целым комплексом собственно лингвистических, психологических,социальных, национальных и т.п. факторов).Функционирование русского языка на территории его исконного распространениеи в различных слоях и группах природных его носителей также обусловлено не тольковнутренними языковыми закономерностями, но и в той или иной степени внешнимифакторами. Изучение этих факторов, характера их воздействия на языковые процессыи отношения, выявление специфики социальной обусловленности современного функционированиярусского языка (в отличие от предшествующих этапов его развития) - как кажется,одна из актуальных задач "социорусистики".Было бы, разумеется, неверным считать, что в этом направлении ничего не делается:достаточно упомянуть монографию "Русский язык и советское общество"(1968) и идейно связанные с нею сборники работ о развитии - в современном социальномконтексте - фонетики, грамматики, лексики и стилистики русского языка (см. Развитие1963, 1964, 1965, 1966а, 1966б, 1968, 1971, 1975, а также Социально-лингвистическиеисследования 1976), серию работ по русской разговорной речи, выполненных подруководством Е.А. Земской, исследования ученых Саратовского университета, посвященныеанализу отношений между языком и обществом (см. Язык и общество 1967, 1970,1974, 1977 и др.), а также современному состоянию территориальных говоров (Баранникова,1967 и др.), разговорной речи (Сиротинина, 1974 и др.), и ряд иных работ.Однако в этой статье я хочу остановиться не на итогах социолингвистическогоизучения русского языка, а на еще не решенных вопросах, на таких направленияхисследования, которые, как кажется, находятся в зачаточном состоянии.Естественно, что предлагаемые заметки не претендуют на то, чтобы служить программойизучения современного русского языка под социальным углом зрения: я хочу лишьобратить внимание на некоторые проблемы, представляющиеся актуальными в контекстефункционирования и развития современного русского языка.1. Традиционно одним из центральных объектов социолингвистики признается социальнаядифференциация языка (см., например, Жирмунский, 1969, 14). Можно ли считать,что социальная дифференциация современного русского языка изучена в достаточнойстепени?Большая часть работ, посвященных этой проблеме, скорее констатирует наличиеразных подсистем в национальном русском языке, нежели детально описывает каждуюиз них (см., например, Городское просторечие, 1984, Разновидности, 1988, Крысин,1989б). Давая по существу "дифференциальное" описание социальногорасслоения русского языка, то есть обращая внимание прежде всего на то, чемодна подсистема отличается от других, авторы этих работ не задаются целью изучитькаждую такую подсистему с точки зрения набора присущих ей средств, их структурныхи функциональных характеристик, коммуникативных условий использования этих средствв общении, механизмов социально и ситуативно обусловленного переключения (впроцессе коммуникации) с данной подсистемы на другую и т.п., то есть описатьполнокровную жизнь подсистем (а не только их статус среди других форм существованиярусского языка .Естественно, что достижение такой цели невозможно без широкого обследованияносителей и "использователей" различных подсистем, обеспечивающегополучение достаточно надежного и репрезентативного материала. В подобном углубленномсоциолингвистически ориентированном изучении нуждаются прежде всего местныеговоры и городское просторечие (в частности, стремительно исчезающее московское),которые в современных условиях размываются нивелирующим воздействием на нихлитературного языка и теряют свою целостность (именно как подсистемы), но которыев коммуникативном отношении еще активны.Коммуникативно значимыми являются также профессионально и социально ограниченныеподсистемы - профессиональные "языки" и социально-групповые жаргоны.Между тем, первые изучаются слабо (хорошо известные работы В.Д. Бондалетовапосвящены исследованию профессиональных "языков" прошлого - конца19 - начала 20 вв.), а среди вторых особым вниманием исследователей пользуетсяглавным образом молодежный жаргон, да и то преимущественно с точки зрения спецификиего средств (см., например, Копыленко, 1976, Борисова-Лукашанец, 1982 и нек.др.), и русское воровское арго, существовавшее на рубеже прошлого и нынешнеговеков (см. Грачев, 1986).В то же время характерные для современного состояния русского языка социальнообусловленные его разновидности почти не изучаются. Я имею в виду, например,тюремно-лагерный жаргон. Он лишь частично унаследовал средства традиционноговоровского арго, большая же часть его средств своеобразна (за счет внутреннегословообразования, специфических метафорических переосмыслений, многочисленныхзаимствований и т.п.). Кроме того, тюремно-лагерный жаргон, по сравнению с воровскимарго, необычайно расширил социальные границы своего функционирования: прошедшиечерез сталинские лагеря представители самых разных социальных слоев и групп(инженеры, военные, крестьяне, студенты, врачи, поэты, журналисты и др.), составлявшиезначительную часть русскоговорящего общества, в той или иной мере не толькосоприкасались с этим жаргоном, но и активно пользовались им. Более того, тюремно-лагерныйжаргон оказал значительное влияние на другие подсистемы русского языка - просторечие,устную интеллигентскую речь, элементы его употребительны в публицистике и другихстилистических разновидностях литературного языка (ср. слова типа доходяга,туфта, бадяга, темнить , обороты типа качать права, на цирлах, откинутькопыта, выйти боком , активизацию в литературном языке некоторых словообразовательныхмоделей, раньше малохарактерных и лексически ограниченных: ср. модель образованияприлагательных типа по-быстрому, по-честному, по-тихому и т.п.).Для современного состояния русского языка весьма характерны также языковыеособенности различных "гешефтгрупп" - типа фарцовщиков, проституток,мафиози и т.п. - и групп людей, объединяющихся по общности интересов, хобби:туристов, болельщиков, коллекционеров и др. (ср. лошадь в значении "одналошадиная сила" - в речи автомобилистов, банка в значении "гол"- в речи футбольных болельщиков, кукла в значении "фальшивый илиподмененный предмет; подставное лицо" - в речи браконьеров и т.п.).2. К проблеме социальной дифференциации языка тесно примыкают вопросы, связанныес особенностями речевого общения в разных социальных группах. Как представляется,до последнего времени этот круг вопросов изучался преимущественно в аспектеиспользования языковых средств (и своеобразия такого использования) представителямитак наз. условных социальных групп ;при этом объектом изучения были главным образом средства литературного языка,допускающие варьирование. (Оказалось, что такое варьирование социально обусловлено:оно зависит от возраста говорящих, уровня их образования, территориальной принадлежности,профессии и ряда других характеристик; см. Русский язык, 1974).Однако такие исследования, при всей их важности для общего представления осоциальной обусловленности использования средств литературного языка, не даютответа на вопрос о том, как используется русский язык - и не только литературный- в реальных коллективах носителей языка: в семье, школьном классе, компанияхдрузей, сверстников и т.п.Поскольку каждый такой коллектив представляет собой своеобразную ячейку общества,естественно предположить, что и по использованию языка и по шаблонам языковогообщения эти ячейки также своеобразны: очевидно, что, например, речевое поведениечеловека как члена семьи должно отличаться от его же речевого поведения в ролисослуживца и т.д.Социолингвистическое изучение малых групп предполагает использование не толькособственно лингвистических, но и социально-психологических методик и теорий.Так, наиболее эффективным здесь оказывается метод включенного наблюдения (когдаисследователь является членом изучаемой группы). Традиционно же применяемыесоциолингвистами методы письменного опроса и анкетирования, достаточно хорошооправдавшие себя при обследовании больших совокупностей носителей языка, в отношениималых групп, как это вполне очевидно, едва ли применимы - во всяком случае,в виде обширных вопросников, многопрофильных анкет и т.п. (подробнее с постановкойвопроса о социолингвистическом изучении малых групп можно ознакомиться по работеКрысин 1989а).В теоретическом отношении при исследовании речевого общения в малых группахчрезвычайно важно понятие социальной роли , поскольку смена ролей (одними тем же коммуникантом) обусловливает изменения в речевом поведении: в выбореязыковых средств, их сочетаемости друг с другом, в тональности речи (а отсюда- в интонационных и фонетических ее характеристиках) и т.п. Успешная попыткасвязать с теорией социальных ролей вопросы функциональной стилистики предпринятав работах К.А. Долинина (Долинин 1976, 1978), но применение этой теории к изучениюсовременной русской языковой действительности находится в зачаточном состоянии.3. Делая акцент на функциональных свойствах языка, на своеобразии его использованияв разных коммуникативных обстоятельствах, социолингвистика, естественно, неможет обойтись без решения задач по исчислению и описанию типовых ситуацийречевого общения . Создание своего рода ситуативных грамматик, то есть выявлениеи эксплицитное формулирование правил речевого поведения носителей языка в различныхситуациях, в зависимости от разных целей общения, - как кажется, еще одна, ипри этом актуальная, задача социолингвистически ориентированной науки о русскомязыке (с этим направлением исследований перекликается выдвигаемая Е.М. Верещагинымзадача описания коммуникативных тактик говорящего в разных условиях речевогообщения: см. Верещагин 1990, 1991).Единство принципов описания речевых ситуаций можно обеспечить при такой интерпретацииэтого понятия, которая рассматривает речевую ситуацию как некий структурированныйобъект, состоящий из нескольких переменных: (1) говорящий (отправитель речи)и его социальная роль; (2) слушающий (адресат, получатель речи) и его социальнаяроль; (3) отношения между говорящим и адресатом (официальные - нейтральные -дружеские); (4) тональность; (5) цель; (6) средство (литературный язык, местныйдиалект, профессиональный "язык", социально-групповой жаргон); (7)способ (контактный / дистантный, устный / письменный) .Предполагается, что изменение значения каждой из переменных ведет к изменениямв лингвистических характеристиках речевой ситуации: в выборе языковых средств,в их сочетании друг с другом и т.п. Эти переменные не равнозначны по своему"весу" в формировании речевой ситуации. Конституирующими являютсясоциально-ролевые характеристики коммуникантов, отношения между ними (и обусловленнаяэтим тональность речи) и цель общения. Как это достаточно очевидно, измененияв значениях именно этих переменных определяют выбор средств коммуникации: например,в роли сдающего экзамен студент обязан использовать литературный язык, а в ролиприятеля он может (а в некоторых условиях внутригруппового общения - обязан)переходить на жаргон; два не знакомых друг с другом человека обычно употребляютнейтральные или официально-книжные средства (обращаясь друг у другу), используяпри этом как устный контактный, так и дистантный (письменный) способы коммуникации,в то время как между членами одной семьи или производственной группы вполнеестественны разговорные, стилистически сниженные, просторечные, жаргонные ит.п. слова и конструкции, раелизуемые как правило в устной форме непосредственногообщения; бытовая просьба (одно из значений переменной "цель") можетбыть изложена устно при контактном общении говорящего и адресата (типа: Передайте,пожалуйста, деньги на билет; Будьте добры, пройдите вперед и т.п.), а намерениеобосновать свою позицию по некоторому вопросу (другое значение той же переменной)- например, представить доказательство некоей научной теории - естественнееосуществить при использовании письменного способа общения (при этом имея я видутип адресата, но не конкретного человека).Дифференциация речевых ситуаций по целям (информация, убеждение, просьба,требование, обещание, клятва, обвинение, оскорбление, покаяние и т.п.), изучениетаких различий в выборе и употреблении языковых средств, которые обусловленыразличиями в целях коммуникации, невозможны без использования основных положенийтеории речевых актов , для которой понятие цели общения является по существуглавным (на этом понятии основаны два других, фундаментальных для указаннойтеории, - иллокутивной силы речевого акта и его перлокутивного эффекта).Социолингвистический анализ речевых ситуаций может выявить социальные причины нарушения известных коммуникативных постулатов (максим) и возникновение коммуникативныхнеудач. В частности, в разной социальной среде могут быть неодинаковые представленияоб успешности речевого акта, и то, что в одной среде считается коммуникативнойнормой, в другой вызывает недоумение или раздражение. Например, в современномрусскоязычном обществе формулы вежливости (типа будьте добры; не могли бывы...; могу ли я попросить вас... ), обращенные к носителям просторечия,могут вызывать у последних негативную реакцию и даже настраивать враждебно поотношению к говорящему, тем самым являясь причиной коммуникативного провала.С другой стороны, в интеллигентской среде "не принимаются" некоторыеманеры речевого поведения, характерные для носителей просторечия (более громкая,чем это необходимо для восприятия в условиях отсутствия внешних помех, речь;обильная оберучная жестикуляция и т.п.). Это может служить если не препятствиемк общению, то, во всяком случае, причиной, по которой те или иные представителиинтеллигентской среды стараются не вступать в контакт с лицами, речевое поведениекоторых характеризуется подобными особенностями.4. Изучение речевых ситуаций с применением теории речевых актов предполагаетсемантический и социолингвистический анализ предикатов, воплощающих в себе иллокутивныенамерения говорящих. Это прежде всего перформативы и перформативные конструкциитипа приказываю, прошу, обещаю, клянусь, могу ли я попросить тебя, я хотелбы сообщить вам и т.п., а также другие типы предикатов, обозначающих различныеотношения между участниками коммуникативной ситуации: хвалить, ругать, порицать,пререкаться, перечить, прекословить, грубить, дерзить, хамить и под. к ситуациям,в которых субъект находится в социально зависимом положении от адресата: *Молодойсотрудник благоволит к начальству; *Девочка гневается на отца; *Солдат похвалилкомандира , и, с другой стороны, глаголов дерзить, грубить, резать (правдув глаза) - к ситуациям с "обратным" соотношением статуса субъектаи адресата: *Мать постоянно дерзит малолетнему сыну; *Учитель грубил ученикам (однако вполне правильно: был груб с учениками , - предикаты грубить и быть грубым (с кем-либо) не вполне синонимичны), *Начальник резалправду в глаза подчиненным (см. об этом подробнее в Крысин 1989б, гл. 5).Заслуживают внимание такие причины, по которым перформативы (типа прошу,приказываю, хвалю и под.) могут замещаться иными способами выражения техже действий или намерений говорящего. Нередко эти причины коренятся в социальныхи ситуативных условиях речевого общения. Так, при официальном обращении начальникак подчиненному вполне уместно использование перформативной формы прошу (Прошу Вас представить отчет к 15-му марта ); при обращении подчиненногок начальнику эта форма (в устной речи) может выражать лишь подчеркнутую, усиленнуюпросьбу (в этом случае прошу обычно выделяется и интонационно), еслиже такое усиление не требуется, говорящий предпочитает выражать свою просьбус помощью конкретных предикатов действия или отношения: подпишите, разрешите,Не могли бы Вы отпустить меня сегодня пораньше и т.п.Вообще разного типа ограничения, накладываемые на употребление тех или иныхелиниц, их сочетаемость с другими единицами, нередко обнаруживают в себе социальныепружины, и естественно, что механизмы действия этих пружин заслуживают вниманиясоциолингвистов (в качестве примеров сочетаемостных ограничений, имеющих социальнуюприроду, ср. употребление местоимения мой в контексте названий иерархизированныхколлективов типа семья, бригада, отдел и квазисимметричных предикатовтипа перекликаться, быть похожим, быть другом и под. - см. об этом Крысин1989б, гл. 5, 1990).5. Социолингвистический аспект может быть внесен и в некоторые традиционныенаправления русистских исследований. Это актуально именно на современном этаперазвития национального русского языка. Так, например, по общему признанию, диалектологияимеет дело сейчас не с целостными системами диалектов, а с более или менее разрозненнымиговорами, подверженными нивелирующему воздействию литературного языка. При этом"угасание" говоров как полноценных коммуникативных систем сопровождаетсяпроцессами социальной и функционально-ситуативной дифференциации диалектныхсредств: говор лучше всего сохраняется в речи женщин старшего поколения, егоиспользование в речевой практике других групп жителей современной деревни болееили менее спорадично, однако оно зависит от ситуации: в бытовых ситуациях диалектныесредства используются чаще, чем в официальных (ср. общение соседей - и выступлениена собрании), от адресата (ср. общение со "своими", например, с родителями,- с и "чужими", например, с приезжими горожанами) и т.п."Открыто социальной" является еще одна область традиционных лингвистическихисследований - процессы языкового заимствования. В современных условиях заимствованиерусским языком иноязычных слов и их освоение в различных стилистических и жанровыхразновидностях речи имеет определенный общекультурный, идеологический, социальныйи т.п. контекст: например, иноязычное может восприниматься как культурно илиидеологически чуждое, несущее с собой нечто, не свойственное русской национальнойкультуре, национальным обычаям и традициям и т.п. В связи с этим представляетинтерес исследование с социолингвистической точки зрения адаптации иноязычныхслов в разной социальной среде, пути проникновения иноязычной лексики в русскийязык и роль речевой практики различных социально-профессиональных групп в этомпроцессе: ср. такие группы, как переводчики, журналисты-международники, дипломаты,ученые, музыканты, актеры и пр. (подробнее об этом см. Крысин, 1992).6. В заключение хочу назвать еще одно направление социолингвистических исследованийв русистике, которое представляется перспективным. Это - создание социолингвистическихпортретов . Термин впервые употреблен, кажется, Т.М. Николаевой (см. Николаева,1991), однако идея создания подобных портретов принадлежит М.В. Панову. Онабыла выдвинута им четверть века назад (см. Панов, 1967) и частично осуществленав виде фонетических портретов выдающихся деятелей русской культуры 18-20вв. в работе, написанной в 1970 году, но опубликованной лишь двадцать лет спустя(см. Панов, 1990).Идея заключается в том, что речь отдельного человека может фокусировать всебе черты, которые являются типичными для языковых привычек и особенностейданной социальной среды, и задача исследователя состоит в том, чтобы выявитьэти черты и дать им соответствующую социолингвистическую интерпретацию, показывая,что они являются отражением речевых особенностей группы, в которую входит индивид.Интуитивное и при этом, естественно, весьма расплывчатое представление о том,как говорит чиновник, судья, депутат парламента, учитель, шофер такси, журналисти т.п., есть, возможно, не только у лингвистов, но и у обычных носителей русскогоязыка (это представление, кстати говоря, зафиксировано в ряде устойчивых оценочныхоборотов - типа чиновничий язык, учительский тон, актерским голосом и т.п.).Однако лишь выявление этой интуиции и, главное, исследование реальной речевойпрактики представителей всех этих социально-профессиональных групп может заложитьматериальную основу для создания социолингвистических портретов наших современников.

Сноски

1. Исключение составляет, пожалуй, русскаяразговорная речь, описанная достаточно подробно и обстоятельно. Однако нелишнеобратить внимание на то, что это, скорее, функциональная, нежели социальнаяразновидность современного русского языка, так как, по-видимому, разговорнойречью (в том понимании этого термина, какое он имеет в упомянутых работах)пользуются представители не только городской интеллигенции, но и других социальныхслоев и групп.

2. Современная социальная психология предлагаетразличные классификации человеческих групп в зависимости от угла зрения, подкоторым такие группы рассматриваются: ср., например, выделение первичных ивторичных, формальных и неформальных, референтных (эталонных) и нереферентныхгрупп. Разграничение условных и реальных групп - одна из таких классификаций.Условными считаются группы, представляющие собой совокупность людей, объединенныхпо какому-либо одному значению того или иного признака: например, люди в возрастеот 20 до 30 лет, люди, имеющие среднее техническое образование, и т.п. Членыусловных групп не находятся в контакте друг с другом. Последнее обстоятельство- наличие регулярных контактов - является конституирующим для понятия реальнойгруппы: школьный класс, студенческая группа, производственная бригада - этопримеры реальных групп.Среди реальных различают большие и малые (не более 7-8 членов) группы. Малыегруппы, в свою очередь, подразделяются на стабильные, или долговременные (семья,бригада и др.), и короткоживущие (например, пассажиры одного купе в поезде,сокамерники в пересыльной тюрьме и т.п.). Важной, с точки зрения особенностейречевого общения, разновидностью короткоживущих групп являются стереотипные ситуативно обусловленные группы, которые чаще всего представляют собой диадыи триады: ср., например, продавец - покупатель, врач - пациент, судья - подсудимый- свидетель и др.

3. Этот перечень переменных, существенныхдля описания речевых ситуаций, представляет собой модификацию набора признаков,в свое время предложенного Р. Якобсоном (см. Jakobson, 1960) и позднее дополненногоД. Хаймсом (Hymes, 1964).

4. Ср. разграничение Л.П. Якубинским типовречи в зависимости от того, в какой среде говорящий осуществляет свои коммуникативныенамерения - "привычной", "своей" или же "непривычной","чужой" (Якубинский, 1923, 99). На социальное и ситуативное расслоениесовременного говора обращает внимание в своих работах Л.М. Орлов (см. Орлов,1969а, 1969б).

Литература

БАРАННИКОВА Л.И. Русские народные говоры в советский период.Саратов, 1967.БАХНЯН К.В. Актуальные проблемы изучения русского языка в советском обществе.Научно-аналитический обзор. М., 1964.БОРИСОВА-ЛУКАШАНЕЦ Е.Г. Английские элементы в русском молодежном жаргоне.Автореферат кандидатской диссертации. М., 1982.ВЕРЕЩАГИН Е.М. Тактико-ситуативный подход к речевому поведению (поведенческаяситуация "Угроза"). В: Русистика, № 1, 1990.ВЕРЕЩАГИН Е.М. Коммуникативные тактики как поле взаимодействия языка и культуры.В: Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики.Всесоюзная научная конференция. Доклады. Часть 1. М., 1991.ВИНОГРАДОВ В.А., КОВАЛЬ А.И., ПОРХОМОВСКИЙ В.Я. Социолингвистическая типология.Западная Африка. М., 1984.ГОРОДСКОЕ ПРОСТОРЕЧИЕ. Проблемы изучения. Под ред. Е.А. Земской и Д.Н. Шмелева.М., 1984.ГРАЧЕВ М.А. Русское дореволюционное арго: Автореферат кандидатской диссертации.Горький, 1986.ДОЛИНИН К.А. Ролевая структура коммуникации и разговорная речь. В: Теорияи практика лингвистического описания разговорной речи. Вып. 7. Часть 1. Горький,1976.ДОЛИНИН К.А. Стилистика французского языка. М., 1978.ЖИРМУНСКИЙ В.М. Марксизм и социальная лингвистика. В: Вопросы социальной лингвистики.Л., 1969.КОПЫЛЕНКО М.М. О семантической природе молодежного жаргона. В: Социально-лингвистическиеисследования. М., 1976.КРЫСИН Л.П. О речевом поведении человека в малых социальных общностях. В:Язык и личность. Ота. ред. Д.Н. Шмелев. М., 1989а.КРЫСИН Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка.М., 1989б.КРЫСИН Л.П. Социальные компоненты в прагматике языкового знака: квазисимметричныепредикаты. В: Metody formalne w opisie jazykow slowianskich. Pod red. Z. Saloniego.Warszawa, 1990.КРЫСИН Л.П. Языковое заимствование как проблема диахронической лингвистики.В: Проблемы диахронической лингвистики. Отв. ред. В.К. Журавлев. М., 1992.ЛАБОВ У. Единство социолингвистики (перевод с английского). В: Социально-лингвистическиеисследования. М., 1976.НИКОЛАЕВА Т.М. "Социолингвистический портрет" и методы его описания.В: Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики.Часть 2. М., 1991.ОРЛОВ Л.М. О социальной и стилистической дифференциации территориальных говоров.В: Ученые записки Волгоградского педагогического института. Вып. 2. Волгоград,1969а.ОРЛОВ Л.М. Социальная и функционально-стилистическая дифференциация в современныхрусских территориальных говорах. Докторская диссертация. Волгоград, 1969б.ПАНОВ М.В. История русского литературного произношения XVIII - XX вв. М.,1990.РАЗВИТИЕ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Под ред. С.И. Ожегова и М.В. Панова.М., 1963.РАЗВИТИЕ ГРАММАТИКИ И ЛЕКСИКИ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Под ред. И.П. Мучникаи М.В. Панова. М., 1964.РАЗВИТИЕ ЛЕКСИКИ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Под ред. Е.А. Земской и Д.Н.Шмелева. М., 1965. РАЗВИТИЕ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Под ред. Е.А. Земскойи Д.Н. Шмелева. М., 1966а.РАЗВИТИЕ ФОНЕТИКИ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Под ред. М.В. Панова. М., 1966б.РАЗВИТИЕ ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ СТИЛЕЙ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Отв. ред. Т.Г.Винокур и Д.Н. Шмелев. М., 1968.РАЗВИТИЕ ФОНЕТИКИ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Фонологические подсистемы.[Под ред. М.В. Панова]. М., 1971.РАЗВИТИЕ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. 1972. Словообразование. Членимость слова.Отв. ред. Е.а. Земская. М., 1975.РАЗНОВИДНОСТИ ГОРОДСКОЙ УСТНОЙ РЕЧИ. Отв. ред. Д.Н. Шмелев и Е.А. Земская.М., 1975.РУССКИЙ ЯЗЫК ПО ДАННЫМ МАССОВОГО ОБСЛЕДОВАНИЯ. Опыт социально-лингвистическогоизучения. под ред. Л.П. Крысина. М., 1974.РУССКИЙ ЯЗЫК И СОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО. Под ред. М.В. Панова. Кн. 1-4. М., 1968.СИРОТИНИНА О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. М., 1974.СОЦИАЛЬНО-ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ. Под ред. Л.П. Крысина и Д.Н. Шмелева.М., 1976.ЯЗЫК И ОБЩЕСТВО (сб.). Саратов. Вып. 1 (1967), вып. 2 (1970), вып. 3 (1974),вып. 4 (1977).ЯКУБИНСКИЙ Л.П. О диалогической речи. В: Русская речь.Вып. 1. Пг. 1923.HYMES D. Introduction: toward ethnographies of communication. In: AmericanAnthropologist. Vol. 66 № 6, part 2. 1964.JAKOBSON R. Concluding statement: linguistics and poetics. In: Style in Language.Ed. by T.A. Sebeok. M.I.T. Press and Wiley, 1960.LUDI G. Les migrants comme minorite linguistique en Europe. In: Sociolinguistica.Max Niemeyer. Tubingen. Bd. 4. 1990.

И социолингвистики .

Леонид Петрович Крысин
Дата рождения	6 июня (1935-06-06 ) (84 года)
Место рождения	Москва , СССР
Страна
Научная сфера	лингвистика
Место работы
Альма-матер	филологический факультет МГУ
Учёная степень	доктор филологических наук
Научный руководитель	В. В. Виноградов
Известные ученики	И. В. Нечаева

Доктор филологических наук, профессор, заместитель директора по образовательным проектам, заведующий отделом современного русского языка .

Биография

Леонид Петрович упоминается среди тайных помощников А. И. Солженицына , помогавших прятать и распространять его рукописи .

Основные работы

Автор около 250 научных публикаций, включая монографии , словари , учебники:

Иноязычные слова в современном русском языке. - М., 1968.
Язык в современном обществе. - М., 1977.
Жизнь слова: книга для старших классов. - М.: Просвещение, 1980. - 175, с.: табл.
Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. - М., 1989.
Толковый словарь иноязычных слов. - М., 1998 (5-е изд. - М., 2003). Свыше 25 тысяч слов и словосочетаний, Библиотека словарей РАН.
Социолингвистика. - М., 2001 (в соавт. с В. И. Беликовым).
Русское слово, своё и чужое. - М., 2004.
Новый словарь иностранных слов: наиболее употребительные иностранные слова, вошедшие в русский язык в XVIII- XX и начале XXI в / Крысин, Леонид Петрович, Автор (Author); Ененко, Елена Артемовна, Художник (Artist). - М.: Эксмо, 2007. - 475 с. - (Школьные словари) . Дополнительный тираж 5000 экз. - ISBN 5-699-10276-0 .
Крысин Л. П. Слово в современных текстах и словарях: Очерки о русской лексике и лексикографии. - М. : Знак, 2008. - 320 с. - (Studia philologica). - 1500 экз. - ISBN 978-5-9551-0175-0 .
Крысин Л. П. Язык в современном обществе. - М. : Русское слово, 2012. - 208 с. - (Кладезь знаний). - 1000 экз. - ISBN 978-5-91218-682-0 .
Крысин Л. П. Жизнь слова. - М. : Русское слово, 2014. - 176 с. - (Кладезь знаний). - 2000 экз.
Крысин Л. П. Статьи о русском языке и русских языковедах . - М. : Флинта; Наука, 2015. - 576 с. - ISBN 978-5-9765-2205-3 , ISBN 978-5-02-038932-8 .

Принимал участие в составлении издания «

Биография

Закончил филологический факультет МГУ в 1958 году. В период с 1958 по 1973 г. - научный сотрудник . В 1965 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Вопросы исторического изучения иноязычных заимствований» под руководством академика В. В. Виноградова . Эта диссертация была напечатана в виде книги в 1968 г.: «Иноязычные слова в современном русском языке».

Работал старшим научным сотрудником ВНИИ Информэлектро в период с 1973 по 1983 г., написал докторскую диссертацию на тему «Социолингвистическое исследование вариантов современного русского литературного языка» (в 1980 г.).

С 1983 по 1991 г. работал старшим, а затем ведущим научным сотрудником , а с 1991 - главным научным сотрудником , с 1997 г. - заведующим Отделом современного русского языка и заместителем директора этого института.

Научные работы

Иноязычные слова в современном русском языке. М., 1968.
Язык в современном обществе. М., 1977.
Жизнь слова. М., 1980.
Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989.
Толковый словарь иноязычных слов. М., 1998 (5-е издание - М., 2003). 2007, Свыше 25 тысяч слов и словосочетаний, Библиотека словарей РАН.
Социолингвистика. М., 2001 (в соавторстве с В. И. Беликовым).
Русское слово, свое и чужое. М., 2004.

Принимал участие в составлении издания Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия .

Статьи

Крысин Л. П. Вспоминая Реформатского // Общественные науки и современность. 2008. № 3. С. 151-155.
Крысин Л. П. // Общественные науки и современность. 2004. № 5. С. 157-164.
Крысин Л. П. М. В. Панов как социолог языка // Общественные науки и современность. 2006. № 6. С. 115-120.
Крысин Л. П., Дилигенский Г. Г. Экономика-язык-культура (дискуссия) : Г. Г. Дилигенский. Культура и социальная динамика современной России; Л. П. Крысин. Язык - живая саморазвивающаяся система // Общественные науки и современность. 2001. № 5. С. 48-57.
Крысин Л. П. О некоторых изменениях в русском языке конца XX века // Исследования по славянским языкам. - № 5. - Сеул, 2000. - С. 63-91
Крысин Л. П. О русском языке наших дней // Изменяющийся языковой мир. - Пермь, 2002
Крысин Л. П. Языковая норма и речевая практика // Отечественные записки. - М., 2005, № 2(23)

Интервью

Радиостанция «Эхо Москвы» / Передачи / Интервью / Воскресенье, 20.04.2003: Леонид Крысин
Радио СИТИ-FM:: Леонид Крысин: Мат - это неотъемлемая часть русского языка
Известия. Ру: Леонид КРЫСИН: «Не хочу, чтобы меня „шокировали монстры“»

Ссылки

Крысин Леонид Петрович (Krysin, Leonid P.) Федеральный образовательный портал: Экономика, Социология, Менеджмент

Категории:

Персоналии по алфавиту
Учёные по алфавиту
Родившиеся 6 июня
Родившиеся в 1935 году
Лингвисты России
Лингвисты СССР
Выпускники филологического факультета МГУ
Лексикографы
Социолингвисты

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Крысин, Леонид Петрович" в других словарях:

- (р. 6 июня 1935, Москва), российский лингвист, доктор филологических наук, профессор. Занимается исследованиями в области лексикологии (см. ЛЕКСИКОЛОГИЯ), семантики (см. СЕМАНТИКА), стилистики (см. СТИЛИСТИКА), лексикографии (см. ЛЕКСИКОГРАФИЯ) и … Энциклопедический словарь

Русская фамилия. Происходит от древнерусского прозвища Крыса. Известные носители Крысин, Леонид Петрович (р. 1935) российский лингвист Крысин, Павел Афиногенович журналист, писатель, участник Великой Отечественной войны … Википедия

- (1908 1982), языковед, член корреспондент АН СССР (1962). Труды в области русского языка (лексикология, лексикография, диалектология, лингвистическая география) и других славянских языков, общего языкознания, социолингвистики. Ленинская премия… … Энциклопедический словарь

В самостоятельном виде существует с 1941. До 1920 х годов существовал единый историко филологический факультет Московского императорского университета (затем Первого МГУ), а впоследствии в рамках т. н. политики втузирования гуманитарные… … Википедия

Сталинская премия за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы форма поощрения граждан СССР за значительные заслуги в техническом развитии советской индустрии, разработки новых технологий, модернизации… … Википедия

Эта страница информационный список. Основные статьи: Сталинская премия, Сталинская премия за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы … Википедия

Заимствования иностранных слов один из способов развития современного языка. Язык всегда быстро и гибко реагирует на потребности общества. Заимствования становятся результатом контактов, взаимоотношений народов, государств. Основной причиной… … Википедия

Свидетели Иеговы … Википедия

Эта страница информационный список. См. также основные статьи: Герой Советского Союза и Список Героев Советского Союза … Википедия

Книги

Академический толковый словарь русского языка. Том 1. А - Вилять , Крысин Леонид Петрович , В словаре содержится описание лексики современного русского литературного языка. Словарь является нормативным: содержащаяся в нем информация соответствует современным лексико-семантическим,… Категория: Словарь толковый Издатель:

Л.П. КРЫСИН,
г. Москва

Вторичное заимствование и его описание в толковом словаре

В современном русском языке наблюдается процесс вторичного заимствования иноязычных слов: наряду с ранее заимствованным и ассимилированным в языке словом появляется слово, по форме совпадающее с ранее заимствованным, но имеющее иное значение, вплоть до полной омонимии.

Вот примеры иноязычных слов, вторично заимствованных русским языком в конце XX века.

Наряду со словом пилот в значении ‘специалист, управляющий летательным аппаратом’ [СОШ-1997: 518], заимствованным из французского языка, вероятно, в самом начале XX века, в конце XX в. появилось пилот в значении ‘спортсмен, управляющий высокоскоростным спортивным транспортным средством (гоночным автомобилем, бобом – в бобслее, картом – в картинге и т.п.)’ – в соответствии с тем же значением слова pilote во французском языке, где это значение появилось раньше, чем в русском. Ср.: «pilote – 4. водитель (автомашины и т.п.) » [НФРС: 820]; в словаре приводится также пример locomotive-pilote, то есть ‘ведущий гонщик’ (в автомобильных, велосипедных и т.п. соревнованиях).

Новейшим заимствованием является также слово пилот в значении ‘пробный выпуск печатного издания’, употребительное главным образом в профессиональной среде журналистов. Это значение слова появилось под влиянием англ. pilot , которое среди своих многочисленных значений имеет и такое: «7. разг. 1) пробное мероприятие; мероприятие, проводимое в виде опыта; 2) пробная, экспериментальная постановка (пьесы, оперы, балета и т.п.) ; 3) пробный показ спектакля в провинции (до показа в столице, крупном городе) ; 4) = pilot film [пробная серия многосерийного фильма]» [НБАРС, т. 2: 689]. Ср. также пилотный в новом значении ‘пробный’: пилотный проект, пилотное исследование, пилотный выпуск журнала и т.п. – это значение у русского прилагательного появилось также под влиянием английского языка, где прилагательное pilot имеет, в частности, значение ‘пробный, экспериментальный’ (это значение реализуется, например, в уже приведенном сочетании pilot film , а также в словосочетаниях pilot ballon ‘пробный шар’, pilot plant ‘опытная, экспериментальная установка’, pilot study ‘пробное, экспериментальное исследование’ и под. – см. [НБАРС, т. 2: 689, 690]).

Новым для русского языка является употребление слова формат в значении ‘характер, вид, форма’ (Встреча глав европейских государств прошла в обновленном формате; Новый формат передачи телевизионных новостей) – под влиянием англ. format в том же значении; ср.: «3. характер, форма, вид: the format of a conference план, «сценарий» конференции... 4. форма записи или представления информации» [НБАРС, т. 1: 805]; ранее, в конце XVIII – начале XIX в. (см. [Современный словарь... 2000: 827], это слово было заимствовано из немецкого языка в значении ‘вид, размер печатного издания, тетради, листа’.

Термин директория в информатике обозначает справочник файлов со ссылками на расположение их для поиска операционной системой компьютера; термин заимствован из английского, где directory также является (в одном из значений) компьютерным термином; ср. ранее заимствованное русским языком из французского Директория (фр. Directoire ) – первоначально для обозначения коллегиального органа исполнительной власти во Французской республике в 1795–1799 гг., а затем и для именования некоторых контрреволюционных правительств во время Гражданской войны 1917–1922 гг. в России и на Украине; и в том, и в другом случае заимствования восходят к средневековой латыни, где directorium значило ‘управление, руководство’.

1 Ср.: «Легионер ... – нем. Legionar < лат. legionarius ‘принадлежащий к легиону’ < legio (legionis) ‘легион’; Лига ... – фр. ligue < лат. ligare ‘связывать, соединять’ [Крысин, 2003: 387, 392].